Добро пожаловать на Willow's Dream! (Он же в прошлом Личный сайтик BeatloManьkи)
:: Создательница сайта ::
» Анкета
» Фотографии
» Моя любовь :)
» Музыка моей души
» ..Сима..
» Переводы песен
» Любимые ссылки
» Сайты, сделанные мной
» Мои проекты
» Шаблоны для сайтов
» Мои аватары
» Рукоделие

:: Интересности ::
» Открытки
» Обои
» Гифы
» Сказочные картинки
» Рисунки на асфальте
» Панорамы
» Скачать
» Новый год! :)
» Игры
» Полезные статьи
» Книги
» Обожаемые мишки

:: Смех - залог здоровья ::
» Анекдоты
» Животные из фотошопа
» Смешные фото кошек
» Коллекции смайлов

:: Сайт и связанное с ним ::
» История обновлений
» Дружественные сайты
» Обмен ссылками
» День рождения сайтика
» Поставьте сайту оценку!

:: Сеть => Реальность ::
» О походах на концерты
» Фотографии битлзрушные
» Пололюбивая тусовка

:: Гостевые книги ::
» Основная
» Запасная (на народе)

  :: Отчет by Леночка ::

Сегодня месяц с ТОГО дня (20.07.2004). Проснулась, вспомнила, улыбнулась и тихо прошептала: «Пооол…». Потом так же шепотом проскандировала: «We want Paul! We want Paul!..». «We love Paul! We love Paul!..»
Вскочила, побежала в комнату, включила компьютер и врубила на полную концертные песни. На Jet вспоминала, как все было: как он вышел, нет, скорее, как он явился, в каком я была восторге, как визжала, как не могла поверить своим глазам… А впрочем, обо всем по порядку.
…Было утро 20 июня. Мы с Маней встали рано, надо было встретить на Московском вокзале Санечку, приезжающую сегодня из Москвы на Концерт. Поезд приходил в 10.09, если память не изменяет. А в 11 я договорилась встретиться с человеком, которому должна была продать свой билет за 6.600. В конце мая я еще только мечтать могла о билете в группу поддержки, поэтому на всякий пожарный брала билеты так, чтобы были все-таки получше в том случае, если придется сидеть… А вообще я до вечера 19-го точно не знала, удастся ли мне вообще продать свой билет. Вроде бы, на мое объявление на барахолке откликнулись два человека, но создавалось ощущение, что интерес в этой сделке был только мой. Типа они купят-не купят – это уже как получится. Ну, не купят, ну, и фиг с ним. Потому что человек, реально заинтересованный в билете, не будет молчать по три-четыре дня, так что я и не знаю, хочет он еще брать билет или не хочет, уехал уже в Питер или не уехал… Вообще ничего не знаю. Ну, а вечером 19-го один из «желающих» прислал мне письмо, в котором соглашался на мое предложение встретиться 20-го в 11 утра у Медного Всадника… Прислал даже фотографию… Я была счастлива. Прям так себя хвалила, так хвалила за то, что сумела-таки продать этот билет, такая вся из себя молодца…
Приехали на Финляндский вокзал, ждем-с… Встретили там Малиновского Сергея и еще несколько наших в синих футболках. Пришел поезд. Повалил народ. А Санечки все не было и не было. Маня пошла ее искать. А я минут 5 стояла посреди зала и судорожно вглядывалась во все двери, чтобы, если что, перехватить Санечку… Легко сказать, я ее к тому моменту «вживую» еще не видела ни разу, поэтому узнала вряд ли бы. Но обошлось. Наверное, до половины 11 мы ждали Феню, которая, по рассказам, «где-то тут бегала», в конце концов я взмолилась, что я на встречу опаздываю.
Конечно, к 11 я не успела, хотя мы бежали, как могли. На 5 минут я опоздала. Оббежала Медный Всадник, а человека, похожего на того, что есть на фотографии, лежащей в моей сумке, нигде нет. Ладно, думаю. Позвонила ему. Начала рассказывать: «Я у Медного Всадника, стою прямо перед ним, лошадь на меня смотрит, я в такой синей футболке…». А он и говорит: «Лена, мне очень жаль, но я опоздал на самолет и не прилетел в Санкт-Петербург… Мне самому очень жаль, меня на концерте вообще не будет… Извини, пожалуйста, что так получилось…». Я пробормотала что-то вроде: «Черт! Черт! Я так и знала, что мне придется билет перед самым концертом загонять… Я так и знала… Да ничего, ничего, я все понимаю… Да, да… До свидания…». Еще пару минут стояла в полном отупении перед Всадником, а в голове крутилась только одна мысль: билет я не продала, не продала, не продала, 6 тысяч рублей выброшены на ветер. Придется пытаться его продать перед самым концертом. Отошла к решеточке, почувствовала, что из глаз катятся слезы. Черт, думаю, только этого мне еще и не хватало… Девчонки подошли ко мне, я молчала, а они не задавали вопросов. Правильно делали. Еще хуже бы стало. В конце концов я кое-как замедлила слезотечение и выдавила из себя, что случилось. Что ж делать.
Пошли к Дворцовой. По пути мы больше напоминали, наверное, похоронную процессию… Я достала из сумки распечатанную с утра фотографию человека, который так меня подвел, скомкала и с дикой злостью выбросила в урну…
Когда пришли, сразу увидели Яну и Ярослава. Я поняла, что сейчас опять разревусь, и побрела к заграждению, отделявшему сидячие сектора. Стояла, смотрела на сцену, перед которой скоро окажусь, и тихо ревела. Ярослав подошел, посмотрел на это все и сделал доброе дело: дал мне свои темные очки, знаменитые очки с круглыми стеклами. Я помнила, у него была фотография, где он в них. Теперь можно было прикрыть от окружающих то убожество, которое принято называть моими глазами. Говорить я не могла, Маня рассказала ребятам, что произошло. Немного о чем-то поболтали, и мы с Маней поехали домой. Потому что билетов мы с собой не брали с утра. Вообще мы на Дворцовую пошли, наверное, по большей части потому, что пошел слух, что в 11 будет саундчек. А никакого саундчека не было.
Пока шли к метро, я начала звонить по мобильному чуть ли не всем подряд, кто был в моей записной книжке, и спрашивать, не нужен ли кому-нибудь из их знакомых билет на концерт. Билеты оказались не в чести… Я уже начала прикидывать, что надо бы распечатать какой-нибудь плакат а-ля «продаю билет», схему расположения секторов… Хотя папа сказал, что он берет на себя «сплав билета». Но что-то мне не верилось…
Дома я, голоднющая, сжевала кусок бублика, а Манька вообще ничего есть не стала. Так и ходила потом голодная. Хотя на фоне таких событий голод не чувствовался абсолютно. Оставили дома все, чтобы ничего лишнего не тащить с собой. Я взяла только мобильник, повесив его себе на шею на шнурке (который, кстати, до сих пор бережно храню), билет и тексты нескольких песен, которые только вчера пыталась разучить: Jet, Band on the Run, Let Me Roll It, Maybe I’m Amazed, Live and Let Die. Впрочем, последнюю я и так знала. В маршрутке выглядела я интересно: сидела с листами на коленях, читала тексты, шевеля губами, а потом так же одними губами пропевала их про себя.
Еще вчера, 19-го, когда мы смотрели к Доме Кино фильм «Пол Маккартни. 73 часа в России», я, увидев кадры с Московского концерта, почувствовала, как меня переполняют какие-то невнятные чувства: вдруг перехватило дыхание, учащенно забилось сердце, и пришло какое-то волнение, ожидание чуда и понимание того, что оно вот-вот свершится. До меня в тот момент наконец-то дошло, ЧТО со мной должно случиться на следующий день…
С утра была такая суматоха, что я все это как-то растеряла. Некогда было сосредоточиться на своих ощущениях. Наверное, это все-таки было что-то вроде защитной реакции. Если бы я целиком, хорошенько отдалась таким сильным и противоречивым эмоциям, мне бы грозила потеря сознания, не меньше. Когда захлестывает такая волна ощущений, удержаться на плову в реальном мире очень тяжело. Хотя иногда я себя корю за то, что слишком разграничиваю свои ощущения и реальность. Никогда не могу забыть полностью о том, где я в данный момент нахожусь и тому подобное. Никогда не даю чувствам заполнить меня от пяток и до макушки. Какая-то частичка меня все-таки, черт ее побери, помнит, что чудес в этом мире почти не бывает, и не дает мне отключиться и перенестись куда-то туда… Бывает ведь такое, что почти полностью забываешь о том, где находишься, погружаешься мысленно во что-то иное, и кажется, что еще мгновение – и пропадешь, и унесешься туда, где твои мысли. Но зловредная «земная» частичка вновь тянет в реальность… Поэтому я и не могла никак осознать в тот день, что, собственно, происходит. Это все было так необычно, так чудесно, но… не верилось.
В маршрутке мне позвонил Сироткин и сказал, что они у Казанского собора, их туда согнали. Сейчас я уже не помню точно, но вроде бы, я еще с Яной разговаривала примерно в то же время, может, чуть раньше, и она говорила, что они у Медного Всадника, потому что площадь перекрыли, и всех оттеснили туда. Я немного удивилась, что они так передислоцировались вдруг…
Идем мимо Казанского, а там голубых футболок что-то нема. Позвонила Сергею, а их, оказывается, занесло уже на мост через Мойку. Ну, думаю, их швыряет туда-сюда… Не хило. Прибежали к мосту: вот они, наши! Боже, как я им всем обрадовалась! Всем-всем!!! Родные, милые люди, люди, которые чувствуют то же, что я, люди, которые живут тем же, чем живу сейчас я… Играл магнитофон, люди вокруг него пели. Я встала рядом и тоже пела, пела, пела, забыв обо всем, погрузившись в музыку, чувствуя то, что я пою, пританцовывая… Кажется, выглядела я при этом абсолютно счастливой, потому что на меня как-то с удовольствием смотрели люди, улыбались, подходили поближе. К счастливым тянутся. Все время рядом сновали какие-то субъекты с камерами. Тут подходят, говорят, это, мол, BBC, спойте еще, мы вас снимем. Ну, мы всегда готовы! Выстроились в полукруг. Начали петь. Правда, по второму разу и на камеру, а не для себя, поэтому вышло не так зажигательно, может, внешне и не очень сильно было заметно, но я это хорошо чувствовала. Меня оттеснили куда-то во второй или третий ряд полукруга, передо мной стояли какие-то дылдяи, и ни мне ничего, что впереди, видно не было, ни меня не было заметно из-за их широких спин  и плеч. Как потом оказалось, надо было уже к этому привыкать. Папа потом говорил, что периодически меня все-таки было видно: когда я подпрыгивала. Боже ты мой, подумала я, я еще и подпрыгивала? Хоть убей, не помню! Сейчас пересматриваю фотографии, нахожу среди той толпы теперь уже знакомые лица. Как-то странно, что тогда я тех людей почти не запомнила, а они рядом со мной все время были, и меня помнят, а сейчас я снова их встречаю…
Еще до того массового пения я все не знала, куда мне приткнуться, бегала туда-сюда, от одной кучки к другой. Подходила Luda-Julia, мне подарила картонку с Полом ’04 Summer, Яне и Ярославу – целые плакатище! Мы с ними и с этим плакатом сфотографировались, фоткал мой папа, жива фотография.
Потом я зачарованно смотрела на модераторов, глаз от них не могла оторвать. Они для меня прямо какие-то святые были. Конечно, по значимости в моих глазах они до Пола не дотягивали, и весьма существенно, но все равно. Я водила папу туда-сюда и все показывала: «Ой, смотри, Corvin!!! Аааа!!!! Какой он лапочка! Ааа! Ники! Ой, а там Xmas!!! Это же модераторы! Модераторы – так близко! Щелкай! Снимай их!». Вот поэтому у нас так много фотографий модераторов.
Тучи сгущались. Веселье начало стихать. Все чувствовали, что скоро, через каких-нибудь 45 минут, начнут пускать. Менты еще грознее и значительнее встали у столба слева, все рванули туда: занимать места. Пошел дождик, нас приютил под своим зонтиком Малиновский. Со стороны площади слышались какие-то басы. Начали говорить, что это и есть саундчек. Кто-то пустил слух, что пускать будут не слева, а посередине. Мы с Сергеем выбрались из толпы и пошли к середине ограждения, там было куда просторнее, а слева уже началась борьба за выживание. Я нервно отсчитывала минуты, постоянно поглядывая на часы. Кажется, подошла Яна, спросила, что мы тут стоим, слева же будут пускать. Мы туда. Там уже заняли, ессно, не лучшую позицию. С той стороны подошли какие-то люди, стали бесплатно раздавать газеты. Нам передали одну штуку, мы бегло проглядели и сплавили кому-то дальше. Потом принесли еще. Народ закричал, чтобы передавали еще, мало, мол, газет. Прямо через меня пронесли нехилую пачку, задев при этом мою голову. Мою несчастную голову, на которую и так сегодня свалилось уже немало испытаний.
Час X настал. 16.00. Начали пускать. Сразу образовалась просто дикая давка. Народ попер к проходу, в проходе стояли менты и отпихивали назад плотную людскую массу. Я чувствовала, что еще немного – и я упаду. Потому что менты отпихивают сверху, наклоняется верхняя часть людей, а ноги остаются на том же месте. Совсем потихоньку, очень медленно просачивались за ограждение люди. Оказывались там и сразу начинали бежать, бежать как можно быстрее. Прошли первые несколько человек, кто-то крикнул: «Вовочка!!!», - и действительно, Вовочка вырвался от ментов и рванул к арке.
Я в это время чувствовала себя… не знаю даже, как и описать-то. Селедка в бочке – избито. Но меня мало того, что сдавили, меня еще и на части разрывали буквально. Кому-то достались мои волосы. Я иду вперед, а волосы остались сзади. Я дергаю, а они никуда. Так и без волос недолго было остаться. Моя левая рука застряла между кем-то и кем-то. Меня несет вперед, а рука не торопится. Кто-то мне крикнул, кажется, это была lucysd: «Девушка! Вы руку свою забыли, заберите…». Смешно. По ходу толпы меня почему-то развернуло, и я стала двигаться вообще боком. Я была как будто марионеткой, и толпа управляла мной как хотела, крутила и вертела. В конце концов меня поднесло к ментам. Я уже не помню точно, что они там со мной делали. Кажется, бегло взглянули на билет. Вещей у меня с собой не было, поэтому обошлось без досмотра. Я выскочила из толпы и давки, как пробка из бутылки шампанского. Полной грудью глотнула свежего воздуха. Да, кажется, за ограждением воздух был другой, не тот, который был там, где еще ползла толпа. Я обернулась. Пускали и слева, и посередине. Мы обломались. Если бы посередине остались, нас бы запустили одними из самых первых, потому что там мы стояли у самого заграждения.  Я хотела сначала побежать что есть сил, как все, но одумалась: Мани еще не было. Когда ее тоже выбросило, я спросила у нее: «Ну что, побежали?». «Побежали», - ответила она.
И началось. До арки мы добежали легко. Меня подгоняло то, что я бегу к Полу, к нему, к нему!.. Я чувствовала, что ради него горы сверну. Подумала, что, если бы я на физ-ре так сдавала зачеты на 60 м, была бы отличницей по этому предмету. У арки затормозили. Менты нас отказались пропускать. Говорят, не видите, что ли, что на билетах написано: вход со стороны Адмиралтейства. Мы рванули туда. А нам навстречу бегут еще наши, говорят, что там не пускают, посылают всех к арке. Мы обратно. Я начала чувствовать, что сейчас сойду с ума. Несколько минут мы там стояли и ругались с ментами. Те, кто прибежал от Адмиралтейства, пытались что-то доказать, что там не пускают, а тем начхать на это было. Кто-то сказал бежать к Адмиралтейству, и мы понеслись туда. Рядом со мной бежала SkyAnn, она пробормотала что-то вроде: “A hard day’s night какой-то”. Я усмехнулась на бегу и ответила: “Скорее, Band on the run…”.
Что удивительно, у Адмиралтейства нас пустили. У меня очень криво оторвали контроль, оттяпав нехилый кусок билета, что-то сказали, что надо пройти еще осмотр какой-то, а мы прямо так пробежали через рамку, и никто нас не остановил. Больше нас так никто и не осматривал. Побежали налево, думали там обойти стоячие сектора. Там стояли менты, глянули на наши билеты и сказали, что здесь не пускают, нам надо было через арку пройти. И вообще, им пока не нужны люди в фэн-зону, если понадобятся, должна прийти какая-то там женщина, она скажет, что делать. Мы упали духом. Кто-то стал звонить модераторам. А я чувствовала, что еще немного -  и я загнусь прямо тут. Все-таки к бегу я не приучена. Особенно на скорость и на длинные дистанции. Жутко болело где-то под ребрами. Мы минутку потоптались и побежали вдруг вправо. Мимо меня с ветерком пронесся St.R@nger, я подумала: «Ни фига себе, бегает…». Скорость действительно у него была впечатляющая. Справа, что удивительно, нас пропустили без всяких там, даже на билеты смотреть не стали. Глядя на меня, менты хмыкнули что-то вроде: «А эта уже все, того…». Мда. К тому моменту я уже еле шла, не то чтоб бежать. Шла вся скрючившись от жуткой боли. Кое-как подгребла к фэн-зоне. Там тоже стояла какая-то охрана, но им даже ничего показывать не пришлось. Я просто махнула на всякий пожарный своим билетом так, чтоб повиднее было, и проползла за ограждение. Там были уже люди. Много людей. Совсем не так, как я себе раньше представляла. Увидела Маню прямо посередине, перед центральным микрофоном. Из последних сил побежала туда, пока никто не занял вакантное место рядом. Да… В мечтах я стояла рядом с самым заграждением, максимально близко к Нему, а сейчас передо мной стояло три ряда людей. Причем, когда я смотрела на сцену, то видела по большей части затылки очень высоких молодых людей… Почему-то такие только передо мной и стояли. Некоторое время я пыталась пробиться поближе к сцене. В это время St.R@nger производил какие-то странные манипуляции со своим рюкзаком. Дал его Вовочке, стоящему в первом ряду, чтобы он его поставил куда-нибудь вниз, потом говорит: «Вовочка! Дай мне обратно мой рюкзак, у меня там плакат», через меня передали тяжелый рюкзак ( Вовочка на тот момент стоял впереди и чуть левее меня, St.R@nger - сразу справа). Паша достал белую тряпку с надписью синими буквами «Happy Birthday» и передал обратно. Опять через меня. Потом кричит: «Вовочка! Слуш, у меня в рюкзаке еще один плакат, дай сюда!». Опять началось… Вытащил тряпочку с надписью «YEAH!» и вернул рюкзак Вовочке. Пока перекидывали этот рюкзак, меня как-то оттеснили левее. Паша встал на мое место, я думала, чтобы удобнее рюкзак передавать было, а ни фига подобного. Так он оттуда и не ушел. Пришлось мне подыскивать себе новое местечко. Встала сразу справа от Мани, там было еще местечко. Начались часы ожидания.
Сейчас все уже четко не разграничивается, все в какой-то куче. Вполне возможно, что часть из того, что я уже написала – не совсем правда. Может быть, я путаю людей, время и место, очередность событий. С меня станется. В конце концов, уже месяц прошел, и, хоть все в памяти еще довольно четко и живо, будто вчера произошло, но часть воспоминаний успела поистереться и поистрепаться от времени. Поэтому «чтение с устройства» затруднено. Я помню дальше какие-то обрывки. Помню, как ничего не происходило, как выходили на сцену какие-то люди, мы очень восторженно их встречали, что-то кричали им. Они улыбались и прикалывались. Запомнился какой-то мужик с табличкой, на которой были нарисованы квадратики оттенков серого, черного, белого цветов. Он просто стоял с ней перед камерой. Делать ему было особо нечего, поэтому он нас развлекал. Большую часть времени он стоял, спрятав лицо за этой табличкой, но периодически он выглядывал оттуда, подмигивал, улыбался, еще какие-то рожи строил. Это было забавно. Жалко, мне из-за макушек не очень хорошо видно было. Много раз выходили люди, то закрывали аппаратуру пленкой от дождя, то снимали ее. Всех мы встречали аплодисментами и восторженными криками. Помню, как кто-то принес полотенце, потом его несколько раз еще то приносили, то уносили. А может, и нет. Кто-то протирал пол около центрального микрофона. Кто-то подсовывал в микрофон, кажется, синенькие медиаторы. Один раз из динамиков послышался чей-то голос, и кто-то взял аккорд на гитаре. Никто не обратил внимания, а я подумала, что это, наверное, Пол…
Время от времени начинал идти дождь. Народ поминал теплым словом нашу доблестную администрацию города, обещавшую в свое время 100% хорошую погоду. Над площадью не прекращали летать вертолеты и «десантироваться», как я говорила, какие-то парашютисты. Каждый раз, когда начинало капать, часть людей раскрывала зонтики, прячась от дождя. Стоявшие сзади начинали вопить: «Закрой зонтик, @#$%!!!». Потому что из-за зонтиков не было видно то, что происходило на сцене. У нас козлом отпущения стал Вовочка, закрывавший от дождя себя и стоящих рядом с ним девушек. Сколько ласковых слов ему сказали по поводу зонтика!.. А нефиг было вставать прямо у ограждения, впереди всех. Ему кричали что-то вроде того, чтобы он ушел со своего места, его, мол, сзади кто-то зовет… Я бы с удовольствием встала туда, где он стоял, кстати, поэтому я была абсолютно солидарна с оравшими. Многим не нравилось, что  вода с зонтиков стекает им за шиворот. А меня вообще никто не собирался прикрывать, и я промокла буквально до нитки. Особенно во время самого последнего, самого сильного дождя. Я уже просто стояла, опустив голову, так, чтобы на лицо не лилось, и не обращала внимания на дождь. Во время этого же дождя поднялась какая-то суматоха, всем вдруг показалось, что сейчас Пол выйдет. Я подумала, что он немного не вовремя, под таким дождиной не слишком приятно сходить с ума. Но тревога оказалась ложной.
Мы много что-то кричали и пели, пока ждали начала Концерта. Мы много раз начинали скандировать: «We want Paul! We want Paul!». Кто-то предлагал во время дождя начать петь Rain, а вместо этого затянули Good Day Sunshine. Отрепетировали Happy Birthday to You, неплохо, кстати, спели. Что-то еще начинали петь, но все недолго, всем быстро надоедало, все были сосредоточены на сцене, на том, что там сейчас происходит. Все были в Ожидании.
Уже к тому моменту я чувствовала себя не лучшим образом. Ощущала себя тростиночкой, которая вот-вот переломится по пояснице. Потому что поясница болела жутко. У меня всегда так, когда я долго хожу/стою/бегаю/не сажусь. А я пришла на Мойку еще в 2 часа, и с того момента не присела. Концерт задержался на полтора часа. То есть, я стояла к началу Действа уже 5 с половиной часов. Шея тоже болела уже тогда. Все время приходилось задирать голову, чтобы увидеть, что на сцене происходит. Все-таки она была чертовски высокой, эта сцена, а я слишком маленького роста оказалась. И все эти молодые человеки-великаны передо мной… Так что к моменту начала Концерта я была мокрая, замерзшая, уставшая, с болящими шеей и поясницей. Полный набор, как говорится.
Наконец на сцене стало происходить что-то мало-мальски значимое. Кажется, начали ездить висячие экраны, потом стали подниматься наверх три кабинки с сидящими в них людьми. Вот им мы очень громко кричали. Уж не знаю, за кого мы их приняли. Я поначалу, по-моему, - за операторов. Кажется, они все-таки только светом управляли.
Вдруг на экранах появилась какая-то картинка, пошло видео. У меня начало ассоциируется с какими-то фиолетовыми волнами на экране. И играла Venus and Mars. Мы все дико обрадовались, воодушевились и запели, а песня вдруг прекратилась каким-то странным шумом. Мы остановились в каком-то смятении. Нас опять обманули? Что это было?.. И тут снова пошла музыка. Слева в кабинке был какой-то диджей, как многие потом говорили, костюмом напоминающий Элтона Джона. Он был, правда, в высокой желтой шляпе, желтом же костюме, в очках каких-то… Играли миксы с McCartney II. Что-то я уж чересчур на них разогрелась. Неистово хлопала вместе со всеми, радуясь тому, что началось хотя бы что-то, что сцена не пуста, что на экранах что-то показывают, что из динамиков несется зажигательная музыка… И то, что началось пре-шоу, означает, что скоро выйдет Он… Поэтому я пела под миксы, отбивала уже несколько дней как отбитые ладони, прыгала, скакала… Расходовала силенки. Надо было бы приберечь к самому главному, а я их транжирила, как будто у меня были нескончаемые запасы сил. На сцену выскакивали какие-то люди, один за другим. Была гимнастка, как говорили потом, без страховки, она что-то вытворяла в воздухе, над сценой, на лентах, были еще какие-то девушки, которые танцевали на сцене, были парни, они вообще черт знает что делали, был, кажется, какой-то клоун на ходулях. А, еще по проходу между фан-зоной и VIP-зоной пронесли большие красивые шары… Когда-то на сцене успели протянуть разноцветный, но по большей части, кажется, желтый занавес. Потом парни перестали  выделываться, девушки перестали танцевать, раскланялись и ушли. Мы проводили их всех неистовыми аплодисментами, и тут разноцветный занавес отъехал, и…
Явился Он!!! Явился – по-другому и не назвать! Это было гораздо эффектнее, чем если бы он просто вышел. Отъехал  занавес – и он с музыкантами оказался за ним. Это было так неожиданно, так внезапно!.. Явление Пола Маккартни народу!.. Он появился и сразу начал играть Jet! Эта Jet теперь для меня – песня, напоминающая о Чуде, песня, напоминающая о том, какой дикий, бешеный восторг я испытала, внезапно увидев его! Ведь сбылась мечта моей жизни. Это было так странно, так непонятно: Пол Маккартни для меня всегда был человеком, записывающим пластинки, поющим и сочиняющим прекрасные песни, один из участников Ливерпульской Четверки, но недосягаемым человеком. Человеком, чьи песни я люблю, чей голос и выговор знаю до мелочей, чьи фотографии я проглядела до дыр, о ком я так много читала и в книгах, и в газетах, и в инете, но всегда такой далекий. Вроде бы, он есть, раз появляются новые песни, раз пишутся новые статьи о нем, раз плодятся его фотографии, но вроде бы его и нет. Потому что он так далек был от меня… Я никогда его вживую не видела, казалось, что и не увижу. Так бывает, когда читаешь книгу, описывающую какие-то выдуманные события или смотришь художественный фильм, и тебе безумно нравится какой-то герой, но ты прекрасно знаешь, что он выдуманный, что его нет на самом деле, и ты только можешь прочитать о нем, но никогда не встретишь его. Его не существует. Вот так и Пол. Он мне казался больше героем бесчисленного количества книг и фильмов, а не реальным человеком. Где-то в глубине души я понимала, что он есть, где-то он живет, пусть и далеко, но главное, что он существует, но все-таки не верилось, что я когда-нибудь вообще могу его увидеть. И тут – живой, настоящий Пол в нескольких метрах от меня!.. Это было больше похоже на сон, на сцену из того же фильма или книги, чем на реальность.
Самое сложное – описать Концерт. Я все больше склоняюсь к мысли, что это и невозможно. Там надо было побывать, но об этом рассказать невозможно. Тем более что у меня даже и сразу после Концерта не было никакого порядка в спутавшихся мыслях. И сейчас я путаю очередность событий. Помню только какие-то обрывки, расположенные в памяти в каше, не по порядку. Надо посмотреть видео, чтобы более-менее все вспомнить. Где-то в пассивной памяти все отложилось, я уверена. Просто это был слишком большой шок, и активную память частично отшибло.
Я помню, что на All My Loving я тянула к нему руки на словах All my loving I will send to you, показывала на него пальцем, чтобы он понял: to him, to him!!! Кажется, он это видел, кажется, он смотрел на меня во время этой песни. Может, и не на меня, но точно в ту сторону. Конечно, он совсем немножко хотя бы скользнул по мне взглядом. И от этого откуда-то взялись вдруг силы. Еще во время первых трех песен я почувствовала, что выдохлась. Думала: «он нас, наверное, убить хочет такими драйвовыми песнями, во время которых ну просто невозможно стоять на месте, а надо прыгать, махать руками, хлопать…». А прыгать хотелось еще и для того, чтобы он заметил, ну хоть немного заметил, обратил внимание, хотелось выделываться как угодно ради одного только его взгляда… Я вся была одна Любовь, Любовь к этому человеку, который стоял на сцене, который пел эти песни, песни, которыми я жила последние годы, которые давали мне счастье эти годы, которые зажигали свет в моих глазах эти годы, которые наполняли душу легкостью и восторгом все эти годы… Я забыла о его возрасте, я забыла, что он немолод уже. Для меня он вечно молодой. Я просто любила его все эти два с половиной часа, я была переполнена чувствами, эмоции хлестали через край, я была наполнена любовью к нему, к нему одному, и не существовало в эти моменты никого другого, кроме него. Я никого не видела, никого не слышала, только его. Были только он и я. Да я и себя-то не замечала. Я забыла обо всем. Я ни о чем не думала. Только о нем. All my loving I will send to you… Всю свою любовь, которая меня переполняла, которой уже просто места не находилось во мне, которая выплескивалась наружу, всю эту любовь я посылала ему, глазами, жестами, улыбками, воздушными поцелуями, криками…
Помню, что после второй песни мы пытались спеть ему Happy Birthday to You. Он сказал: «Привеьет, ребьята! Я вернулся!». Мы начали петь, но, кажется, в разное время. Как будто половина начала петь, а вторая половина начала тогда, когда первая уже пела “…to you”. Поэтому получилась каша. Ни одна половина не хотела уступать другой, каждая пела «свою партию». По-моему, он не понял, что мы так гудели. Он отвернулся и начал играть Flaming Pie. Я немного расстроилась, но тут же обо всем позабыла. Девичья память! Но после Flaming Pie дело пошло получше. Спели хорошо, очень слаженно, дружно. Правда, только один куплет, но и этого хватило. Наше поздравление было замечено, нам даже кто-то подыграл, подхватив мелодию на последних строчках, а Пол был здорово растроган, это было видно. Он что-то сказал, уже не помню, что…
Чудесные моменты были на Here Today. Пол пел: “If you were here today”, - и тут выглядывало вдруг солнышко, и я кричала: “John is here!!!”, - и показывала на небо… После этой песни, я помню, мы начали кричать: “We love John! We love John!”, - а Пол улыбался, по-моему, ему приятно было. А вот «We remember George!” после All Things Must Pass, по-моему, уже совершенно лишним было. О такой памяти молчат… Можно было бы такую вещь сказать тихо, грустно, один раз. А мы радостно скандировали. Тупость какая-то.
На I’ll Follow the Sun снова из-за тучки показалось солнце. Просто мистика какая-то. Многие тут же к нему повернулись, начали Полу показывать: вот, мол, солнце, смотри! Я сказала вслух, что Пол привел с собой солнце. Что Пол и есть наше солнышко…
Просто невероятно в такой обстановке прозвучала Calico Skies… Действительно тут ей было и место. I will hold you for as long as you like, I’ll love you for the rest of my life… Слова, которые я адресовала Полу, и опять я тянула к нему ручонки, чтобы он понял: это наша песня о нем! Наша и каждого по отдельности.
Это безумно долго можно рассказывать о каждой песне в отдельности… Столько было всяких мелочей, столько таких моментов, о которых приятно вдруг вспомнить… Которые оживляют воспоминания, которые вновь переносят туда… Например, на Back in the USSR, в самом начале. Пол изобразил самолет. Я сначала не поняла, а потом услышала первые аккорды и догадалась: в начале песни на записи такой звук, как будто самолет летит. Звука не было почему-то, а самолет из Пола получился отменный! А Live and Let Die!!! Песню сыграли «с огоньком»!!! По краям сцены стали вырываться языки пламени! Я стояла так неправдоподобно близко к сцене, и меня обдавало жаром от огня! Фантастическое действо!!!
А на Helter Skelter все сошли с ума… Что мы вытворяли!.. Ужас! Припоминаю, что как раз на этой песне прямо на нас навели камеру. А я совсем неприлично себя вела. Я помню, что танцевала, но КАК я танцевала! Это надо было видеть! Да все и увидят потом на записи, скорее всего. Правда, вдруг передо мной выскочил какой-то мужик и стал очень активно махать руками. Я аж испугалась. Ясно дело, он работал на камеру. Если я и буду видна в кадре в эти моменты, то у меня, скорее всего, будет очень испуганное лицо.
Через несколько песен после начала концерта все уже забыли и о дожде, и о том, что было холодно. Стало очень жарко… Я так прыгала, что оттоптала ноги всем, кто стоял рядом со мной, поэтому очень скоро вокруг меня образовалось пустое пространство: народ предпочитал держаться от меня подальше. Правда, во время дождя у меня намокли джинсы, стали тяжелее и начали предательски сваливаться… А так как я еще и прыгала, они сваливались с удвоенной энергией. К тому же, я была в кроссовках, а джинсы по длине рассчитаны на босоножки. Так что джинсы сзади я благополучно оттоптала собственными пятками. Время от времени я останавливалась, чтобы подтянуть их, и взгляд падал на землю. Там валялся чей-то зонтик, эти несчастные газеты, которые раздавали перед Концертом… Какие уже газеты, какие зонтики!.. Все обо всем позабыли!.. Никто ничего не замечал! Какая мелочь эти зонтики! Ведь на сцене Он!..
Я хорошо помню, что очень тяжело пришлось тем, что стоял рядом со мной на Концерте. Передо мной стоял парень в черной футболке с битлами, ему досталось больше всех. Когда я поднимала руки и начинала ими размахивать, то вечно попадала по нему. То в спину долбану, то по затылку попаду.… А когда тянула руки к Полу, то он имел счастье наблюдать мои верхние конечности, тянущиеся куда-то по обе стороны его головы… Он часто ко мне оборачивался, наверное, чтобы посмотреть, что это за ненормальная его все дубасит и так еще и орет.… Хотя по ору меня, да и всех вообще, наверное, заткнула за пояс одна девушка, которая стояла позади меня. Я еще никогда в жизни не слышала, чтобы кто-нибудь ТАК визжал.… И еще, ближе к концу Концерта, я отскакала куда-то назад, совершенно позабыв о том, что перед тем, как все началось, я так хотела пробиться поближе к сцене, хотя бы еще на несколько сантиметров поближе! Я обо всем позабыла, когда он появился: и об этих никчемных сантиметрах, и о видеокамерах, а ведь раньше я так хотела попасть в кадр! Я оказалась в результате, наверное, на метр дальше от сцены, чем перед началом Концерта. И передо мной встал какой-то молодой человек с темными волосами до плеч, который чуть ли не после каждой песни во все горло (на самом деле, ОЧЕНЬ громко) орал: “Paul! You are great!”. Или: “Paul! You are the best!”. В конце концов, это уже стало немного раздражать. Он же все внимание Пола пытался на себя отвлечь! Внимание, которое должно было предназначаться всем, а не ему одному! Еще вспомнилось: когда кончилась Helter Skelter, какой-то человек не выдержал и выкрикнул: “I’ve got blisters on my fingers!!!”. Я вспомнила, что на форуме обсуждали, что, мол, неплохо бы это выкрикнуть, когда песня кончится. Может, это как раз был один из наших…
Помню, что на Eleanor Rigby я такие рожи строила на словах Ah, look at all the lonely people и All the lonely people, where do they all come from… where do they all belong?, будто спрашивала у Пола: действительно, откуда же берутся одинокие люди, ну взгляни же на них! Я так тянула к нему руки на этих строках… Мне казалось, что как раз на этих словах он надолго остановил на мне свой взгляд. Я тогда впервые хорошо прочувствовала эту песню. Я многое тогда поняла впервые. Я наконец-то поняла смысл так часто встречающейся фразы «Увидеть Пола и умереть». Может быть, по-своему, пребывая в упадке духа от осознания того, что Чудо кончилось. Я поняла это так, что после того, как побывал на этом Концерте, пропадает смысл в жизни. Долгие месяцы и даже годы мы стремились Его увидеть, мы хотели попасть на этот Концерт, мы нервничали, переживали из-за билетов, радовались, когда они оказывались в наших руках, предстоящее Чудо занимало все наши мысли, о нем одном мы мечтали так долго, его одного мы так долго ждали, мы бродили часами вокруг площади, наблюдая, как возводят сцену, мы страшно оживлялись, увидев драгоценную афишу предстоящего Концерта на улицах города…  Мы стремились к нему, не задумываясь: а что потом? Что после того, как все пройдет? К чему стремиться потом? Может ли что-нибудь быть лучше в жизни, чем этот Концерт? Вряд ли.… А раз нечего… увидеть Пола и умереть… Истинная правда!..
Пол в течение концерта был просто прелесть! Ну, как такого не полюбить! Его словарный запас значительно пополнился по сравнению с прошлым годом, он много болтал по-русски. Своих музыкантов он представлял по-русски, используя такие прилагательные, как «клевый», «забойный», «классный»… И где он таких словечек нахватался? Никогда не забуду, как один из музыкантов сказал, что раз у нас тут белые ночи, все время светло, можно have a party круглые сутки! Кто-то из музыкантов сделал снимок на память. Сфотографировал площадь. Может быть, и я в кадр попала. Интересно, а где можно найти эту фотографию? Появится ли она где-нибудь, всплывет ли? Еще одна хорошая шутка: Пол сделал вид, что собирается бросить в толпу свою гитару. Мы сразу восхищенно взвыли, конечно, и приготовились ловить. Хе-хе, не тут-то было! Зато приготовился прыгнуть вместо гитары ударник! Как он это изобразил – нечто!.. Один раз Пол выбежал на сцену, размахивая российским флагом, огромным!!! А кто-то из музыкантов, кажется, махал британским, заметно меньшего размера.
Вообще Пол несколько раз уходил. Мы все знали, что это еще не конец, но был какой-то страх: а вдруг не вернется? Начинали неистово кричать. То We want Paul, то we love Paul.… И он возвращался! Один раз вернулся, засмеялся и спросил: «Че, мало?». Как же  прикольно!!! Эта фраза вошла в историю! А когда была Hey Jude, он в конце убежал, и мы начали петь, уже без музыки: “Na-na-na-na-na-na-na, na-na-na-na, hey Paul!!!». Он вернулся, конечно!
Запомнилась In Spite of all the Danger, во время которой мы подпевали Полу, в меру своего скромного слуха. Он нам пропел перед песней, что петь надо, мы это и подтягивали. И еще невероятно хороша была песня, вошедшая в историю как «Песня про Петербург». Многие называли это импровизацией. Действительно, на Концерте это именно так и смотрелось, но все же потом, трезво все осмыслив, понимаешь, что этот номер был продуман, конечно, и, скорее всего, в каждом новом городе мелодия оставалась, а слова немного менялись. Но какое здравомыслие на Концерте! Что вы! Оно бы только помешало! Чудо – продукт скоропортящийся от разумных мыслей! Когда вершится Чудо, мысли должны быть фантастическими, мало похожими на реальность, не логичными, не «правильными»! Они, Чудо и мысли, подыгрывают друг другу, и перед взором восхищенного зрителя разворачивается потрясающее представление, отвечающее самым смелым запросам Фантазии…
Начали играть The End.… Но не было ощущения, что это – Конец. Песня вышла длинной, очень длинной, гораздо длиннее, чем на записи. И это было замечательно! Это были лишние минуты Его общения с нами. Это были лишние минуты, когда мы могли Его видеть. Но… And in the end the love you take is equal to the love you make.… И все.
В голове завертелась одна безумная, странная мысль: во что бы то ни стало поймать ровно три бумажки разных цветов, и только в воздухе. Подбирать с земли – это было бы уже совсем не то. Я отвлеклась на этот потрясающе красивый, фантастический, нереальный немного бело-красно-синий дождь, и проглядела, как ушел со сцены Пол. Он просто исчез! В начале Концерта он явился, а в конце он исчез.… Так и должно было быть. Мы еще некоторое время что-то покричали, робко надеясь на то, что он все-таки выйдет еще. Но конец – это и есть конец.
Я посмотрела на бумажки, которые я сжимала в руке. В душе было странно. С одной стороны, пусто. Все прошло. То, чего я так долго ждала, о чем мечтала, что видела во сне… все прошло!.. Этого не может быть… Странная пустота… Я выплеснула во время Концерта себя всю, все свои эмоции я отдала Полу. Какая, должно быть, потрясающая энергетика от нас шла… Если каждый отдавал на Концерте Полу частичку себя, частичку Любви… Пустота… А с другой стороны, пустота всегда должна чем-то заполняться. И заполнялась она каким-то светом, какой-то легкостью, какой-то новой верой. Я стала другим человеком, я будто душевно обновилась. Я совсем по-другому стала воспринимать все вокруг себя…
Я бродила туда-сюда вдоль сцены, обуреваемая противоречивыми чувствами. По лицу текли слезы. Я уже не сдерживалась и плакала от души. С одной стороны, было немного горько оттого, что все прошло, я ходила и спрашивала у всех: «Как? Все прошло? Все прошло… Как такое может быть?..». С другой стороны, я была абсолютно счастлива… Такое случается нечасто. Многим такое счастье и вовсе не выпадает в жизни. Я плакала и от счастья тоже. Мимо меня, тихо плачущей от восторга, прошел какой-то человек, спросил: «Ну, как, Леночка?..». Я так удивилась, что меня узнали, что отреагировала на эту фразу немного неадекватно: «А Вы меня узнали?!». Потом спохватилась: «А Вы кто?» - «Я iz!». Я: «А… Ооой!..»  (Вспомнила и поняла всю значимость момента).
Меня переполняла какая-то странная нежность ко всем людям, которые были тут рядом, около меня. Которые тоже это видели, которые наверняка испытывали что-то похожее. Я подошла вдруг к тому несчастному парню в черной футболке, которого в порыве любви к Полу так жестоко избила. Спросила, как его зовут. Сказал, что Костей. Я пояснила, что мне интересно, с кем я стояла рядом на Концерте. Мне до сих пор интересен этот человек. Так я и не поняла, с форума он был или нет. Хотелось бы его найти как-нибудь.
Я чувствовала странное родство с теми людьми, которые были там. Поняла прочитанную мной когда-то фразу о том, что группа поддержки очень сплачивает людей. Я увидела Женю Ененко, она на меня посмотрела и обняла. Потом обнялись с Яной. Молча. Не надо было никаких слов. Мы и так прекрасно понимали, что происходит внутри каждого сейчас…
Правда, помимо душевных терзаний каких-то, я ощущала еще и то, что шея и поясница… Совсем того. Выглядела я при этом настоящим инвалидом: поминутно хваталась за спину и стонала.
Начали выгонять. Почему-то сказали выходить не с той стороны, откуда мы заходили, а слева от сцены. Я шла молча. Я думала. И никак не могла понять, что же со мной произошло. Как так случилось? Дорогу нам перегородили менты. На том же месте, где нас уже тормознули перед Концертом. Сказали, что тут проход закрыт, идите туда, налево… И тут же пропустили несколько человек. Попытались после них пройти мы – не тут-то было! Маня с Санечкой и ее подругой уже медленно и печально собрались брести туда, куда гнали, а я просто села на корточки около заграждения и почувствовала, что умираю. Они посмотрели на это, да и пропустили. Это шутка, конечно, была. Черный юмор, однако, я совсем не оценила.
Пошли в Money Honey на afterparty. Приятно и необычно было смотреть на такой людный Невский проспект, где все шли в одном направлении, где здесь и там мелькали группы людей в знакомых уже до боли синих футболках… Смешно было то, что никто не знал, куда, собственно надо идти. Поэтому я позвонила Сироткиндту и прямо спросила. Он мне подробно все рассказал, но я и половины не запомнила. Позвонила потерявшемуся где-то в сидячем секторе папе, рассказала, как идти. Около Гостинки купили воды. Пить хотелось не меньше, чем посидеть и отдохнуть. Пристроились идти за кучкой «синих футболок», авось куда-нибудь и выведут.
Всю дорогу у меня в голове почему-то вертелась Let Me Roll It! Я не знаю, почему именно эта песня, но она у меня до сих пор одна из самых любимых, и неизменно ассоциируется с Концертом. Наверное, со стороны это хорошо выглядело: идет девушка по улице, явно пританцовывает, глаза светятся от счастья, улыбка от уха до уха… Так что ничего удивительного, что ко мне обратились два проходящих мимо молодых человека: «Девушка, милая, скажите, а правда был концерт Маккартни?». Ну, дальше был странный диалог, где я удивлялась и осведомлялась у них, не свалились ли они с Луны, часом, а они делали вид, что в шоке оттого, что все было тут, совсем рядом, а они и не заметили. Подошли девчонки, которых я до того обогнала, и разговор с парнями скоро закончился. Санечка сказала, что, наверное, они знали прекрасно о Концерте. Наверное, познакомиться все-таки хотели.
Синие футболки завели нас куда надо. Вот он, уже столько времени обсуждаемый и ожидаемый Money Honey! На входе ожидал облом: воду у меня отобрали. Хотя кто меня знает, что я туда налила? Может, чистый спирт? Вошли, а там играли совсем не полагающиеся Beatween. Еще некоторое время мы с девочками и Сергеем сидели за столиком, болтали, он нас угощал соком… Потом Санечка с подругой с нами распрощались, им надо было на поезд. Через некоторое время мне позвонил папа, он встретил знакомых из Москвы, и они сидели в какой-то забегаловке на Невском. Он спросил меня, до скольки я собираюсь сидеть в клубе. Когда я сказала, что до 6 утра, у него был легкий шок. Но что уж со мной поделать! Он пообещал меня расстрелять, посоветовал, как с утра лучше добираться до дома, и этим дело ограничилось.
А потом… а потом началось 21-е, а это уже совсем другая история!..

~ На главную ~

©2003-2008 Willow's Dream (BeatloManьka)
Лучше всего сайт смотрится при разрешении экрана 1024х768. Оптимизирован под браузеры MSIE 5.0 и выше.

Сайт создан в системе uCoz